Тень мечты - Страница 32

— Какой еще спутник? — спросил Дин.

— Не вникал, — признался Хо, — час назад в новостях показывали.

— А по какому каналу ближайшие новости?

— Дай, соображу… По 14-му, через семь минут. Я тебе переключу.

— Спасибо, Майк, — сказал Дин и спокойно принялся за креветки.

Майк Хо, как было достоверно известно, никогда ничего не забывал и всегда все делал во-время.

Ровно через семь минут на экране появилась заставка Эн-Ай-Эй, а затем возникла карта юго-восточного округа САФР, пересеченная по диагонали синей линией, которая обрывалась в Китовом заливе. Вокруг точки обрыва был нарисован красный кружок.

Диктор с милой улыбкой объяснял зрителям, что это — вероятная траектория орбитального комплекса «Одиссей-202», который пересечет территорию страны с запада на восток, несколько отклонившись к югу, и пролетев над малонаселенной местностью между Троей и Праймер, совершит аварийное приводнение в Китовом заливе 26 мая около 19.00.

Затем появилось изображение «Одиссея-202» в разрезе. Это было нечто, напоминающее несимметричную гантелю. Внутренность меньшего из ее шаровидных наконечников содержала мерцающий красный кубик.

Как пояснил диктор, это маленький мультинуклонный энергоблок, поведение которого внушает некоторые опасения специалистам. Трое специалистов дали экспресс-интервью. Один сказал, что реактор, скорее всего, разрушится при входе «Одиссея» в плотные слои атмосферы, другой придерживался мнения, что корпус реактора выдержит прохождение через атмосферу и разрушится при ударе о воду, что вызовет незначительное радиоактивное заражение, третий же высказался в том смысле, что теоретически, при столь сильном разогреве нельзя полностью исключить возможность срабатывания реактора, как А-бомбы с тротиловым эквивалентом до нескольких мегатонн.

Диктор подвел черту, заверив зрителей, что до авариной посадки «Одиссея» еще три дня и компетентные службы, разумеется, принимают необходимые меры безопасности.

Далее пошел материал о наводнении в юго-восточной Азии.

Дин осознал, что в руке у него зажженная сигара, но не мог вспомнить, в какой момент он ее закурил.

— Док, а мегатонна — это много? — спросил Хо.

— В пятьдесят раз больше, чем в прошлом веке в Хиросиме, — машинально ответил Дин.

— Во сколько? — переспросил Хо, впервые в истории «братца-кролика» проливая пиво на стойку.

— В пятьдесят, — повторил Дин, — переключи на Си-Эн-Эн, может, там расскажут толком, что все-таки происходит.

Посетители начали кучковаться поближе к телевизору в ожидании очередного выпуска Си-Эн-Эн.

То, что показали там, превзошло все ожидания: было показано пять возможных сценариев падения «Одиссея», причем два из них с большой вероятностью приводили к переходу реактора в «режим-А», что означало, попросту говоря, ядерный взрыв. Сам взрыв тоже был показан в схематичном варианте параллельно с кадрами хроники атомной бомбардировки Хиросимы и испытаний в Тихом океане.

— Полный пиздец, — прокомментировал какой-то моряк.

— Надо сматываться, — лаконично сообщила девушка в дип-дайверской майке своему приятелю.

— Допьем пиво, соберем барахло и смотаемся, — рассудительно уточнил тот.

К утру на всем побережье трудно было найти человека, который придерживался бы другого мнения, поскольку в ночных новостях Си-Эн-Эн сообщило, что результаты анализа последних сообщений бортового компьютера указывают на потерю контроля над активной зоной реактора, как на причину потери управляемости «Одиссея», и таким образом, переход реактора в «режим-А» вполне вероятен не только при падении, но и вообще в любой момент.

Весь следующий день, поднимая тучи пыли, издавая гудение и создавая пробки, в глубь континента двигался плотный поток машин.

22. Одиночество. (24–25 мая)

К вечеру 24 марта, когда по ТВ прозвучала наконец официальная рекомендация временно покинуть зону юго-восточного побережья, город уже давно опустел. Ветер носил по улицам обрывки бумаги, пластиковые мешки и прочий мелкий мусор.

Дин Снорри сидел на куче сухих иголок, прислонившись спиной к теплому стволу старой сосны, курил сигару и смотрел на город, растворяющийся в закатной дымке. Город, который, возможно, послезавтра исчезнет с лица земли.

Нельзя сказать, что Дин очень любил Трою, но мысль о том, что через короткое время на этом месте будет выжженная проплешина, а берег превратиться в огромную помойку, вызывала у него страшную тоску и жалость.

Он жалел свой любимый Солнечный грот и Мышиную скалу, "Синего краба" и "Братца кролика", обсерваторию, ратушу, чудесные яблони в саду Фрея, собственный дом, в котором он прожил больше десяти лет, эту сосну с древним скворечником, в котором каждый год гнездились веселые галки, свой маленький сад с псевдоцилиндрикусами, опунциями и маммилляриями.

"Завтра, — думал он, — я проедусь по всем лучшим местам, поплаваю в море, заберусь на верхушку Мышиной скалы и выпью там пару банок пива. Потом я посижу в "Синем крабе", поплескаюсь в бассейне и послушаю музыку. После этого я вернусь домой и решу что-нибудь важное.

А сейчас я дождусь, когда сядет солнце, выпью кофе с коньяком и попробую пошарить в глобалнете. Почему-то мне кажется, что в этой истории со спутником очень мало случайностей и очень много любопытных совпадений".

Кофе с коньяком действительно поднял настроение, и Дин углубился в дебри так называемых "слабо структурированных разделов" глобалнет, то есть, по просту говоря, залежей случайной информации. Теоретически, здесь можно было найти любые сведения обо всем, что происходит на планете и в ее окрестностях, практически же это было нечто вроде поисков иголки в стоге сена — задача, как известно, безнадежная, если только из стога не торчит нитка. А нитка в данном случае торчала.